Зачем ходить на научно-популярные лекции, или Как самочувствие Бетельгейзе?
Что такое астрофизика я, конечно, догадывалась и раньше, но возможность услышать живой рассказ о космической «кухне», узнать, как рождаются нейтронные звёзды, и почему все мы — жители таинственной браны, подвернулась совершенно недавно. В Сибирский федеральный университет в рамках празднования Дней науки Красноярского края приехал Сергей Попов — доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Государственного астрономического института им. П. К. Штернберга МГУ. Для начала он выступил с научно-популярной лекцией о том, зачем простым налогоплательщикам спонсировать сверхдорогие космические проекты: действительно, сложно не задумываться о том, почему миллиарды в валютном эквиваленте периодически в буквальном смысле слова «улетают в воздух». Оказалось, всё элементарно: обсерватории и гигантские телескопы — единичный товар. Построив космическую рентгеновскую обсерваторию «Чандра», стоимость которой составляет более нескольких миллиардов долларов, человечество вряд ли будет тиражировать её в некоторых количествах — одной более чем достаточно. А ещё понадобятся новые, не существовавшие ранее технологии, чтобы создать и обслуживать такой объект «штучной работы». Но главный фактор — это сам космос, принципиально «неземная» система координат, в которой даже обычная бутылка воды, вздумай вы запустить её в неведомые дали, вместо сорока-пятидесяти рублей тут же приобретёт стоимость в несколько сотен долларов. А ноутбук, которым пользуются астронавты на орбите, принципиально не равен своему «собрату», с экрана которого вы сейчас читаете этот текст. Просто потому, что ваши повседневные гаджеты не рассчитаны на огромные перегрузки и физические особенности жизни на, допустим, МКС. Их гораздо проще сломать…
Вторая встреча с Сергеем Борисовичем проходит в Научном кафе СФУ. Мы обсуждаем судьбу научных гипотез на примере астрономии: выясняем, почему одни теории ужасно нравятся учёным, а другие повторяют судьбу несчастной Золушки — годами ждут, пока на них обратят внимание достойные исследователи. Сергею нравится теория струн: он много и с удовольствием рассказывает о бране, на которой мы живём, как некие (прошу извинить за некуртуазное сравнение) насекомые, облюбовавшие человеческую голову. А струны приблизительно уподобляет волосам, что, в целом, вполне наглядно, и доказывает, что астрофизикам ничто земное не чуждо.
После мы смотрим научно-популярный фильм об экзопланетах, и осмелевшие красноярцы задают эксперту вопросы разной степени научности: кого-то интересуют физико-химические показатели на поверхности «юпитеров» и «венер», вращающихся вокруг звёзд-красных карликов. Дети спрашивают, почему песок с невидимой половины Луны не осыпается. Скептики дискутируют, нужны ли мы вообще потенциальному инопланетному разуму, если он, обладая в теории как минимум радиосвязью, не спешит с нами связаться. А особо упорные любители научной фантастики просят Сергея Борисовича спрогнозировать, когда наконец земляне колонизируют Марс — очень уж не терпится.
Он отвечает откровенно: «Критически отношусь к шапкозакидательным планам колонизации Луны или Марса. Сейчас лучше сосредоточиться на исследовательских задачах, с которыми лучше справляются автоматические аппараты. По-моему, гораздо интереснее послать автоматические исследовательские модули на Энцелад, Европу и Титан, чем человека на Луну или Марс. А дальше будет видно».
Я ухожу из кинозала с приятным и «сытым» чувством, что приобщилась к большой науке: ну как же, узнала новые факты о космосе, могу блеснуть новыми словечками и поразить впечатлительных знакомых описанием нейтронных звёзд — наш эксперт говорит, что они похожи на светящиеся сферы, иногда окутанные чем-то вроде Полярного сияния… А на следующий день во время интервью Сергей Борисович корректно разделяет слушателей, интересных лично ему, и слушателей, интересующихся только собой: первых очень мало, они становятся постоянными посетителями научно-популярных лекториев, и вопросы у них начинаются как бы за рамками «традиционного» научпопа — их интересует «что дальше?». А вторые — они как я. И от этого становится стыдно и неуютно.
Вечером, пойдя на компромисс с дочерью-дошкольницей, требующей посмотреть мультфильмы, выбираю из горы DVD-дисков отечественный «Пин-Код», где всем известные смешарики постигают тайны устройства Вселенной и делятся открытиями на простом человеческом языке на радость не только детям, но и, чего греха таить, взрослым. А там в одной из серий — Бетельгейзе. Красный сверхгигант из созвездия Ориона, который, того и гляди, станет сверхновой, что на языке астрофизиков подразумевает смерть звезды. Некоторые учёные предполагают, что взрыв будет длиться в течение месяцев: звезда будет похожа на сияющую точку, яркую, как полная Луна, и цвета раскалённого стекла ночью. После взрыва светимость её постепенно будет уменьшаться, и в течение нескольких месяцев или лет она перестанет быть видимой невооружённым глазом.
Дочь озадачивается: а вдруг Бетельгейзе с тех пор, как снят мультфильм, уже взорвалась? И я, конечно, пишу вопросительное письмо Сергею Попову. Он отвечает быстро и уверенно: «Взорвалась или нет — обязательно узнаем. Время жизни Бетельгейзе — конечно, расстояние до нее — конечно. Значит, когда-нибудь взорвется, и когда-нибудь свет сверхновой до нас дойдет». И я вдруг понимаю, что если и ходить на популярные лекции по астрономии и астрофизике (да и, в общем, любая другая область знания тоже подойдёт), то, во-первых, потому что есть возможность познакомиться с очень интересными «штучными», как орбитальные станции, людьми. Они помогут разобраться в непонятных явлениях, запустят внутренний поисковик взрослого и ленивого человека, мотивируют на заветное «А что дальше?». А ещё после таких мероприятий можно грамотно ответить на вопросы маленького домашнего почемучки, не скатываясь в туманное «вырастешь — узнаешь». Вполне себе польза от «совершенно фундаментальной науки», как считаете?
