Б.П. Маштаков: «Размышления у парадного подъезда»
Новому поколению надо очень осторожно отметать то, что наработали отцы и деды, а то можно срубить сук, на котором сидишь.
МОЙ ПУТЬ
книга воспоминаний Б.П. МАШТАКОВ Размышления у парадного подъезда
Май 2011 года. Уходя из больницы и осмысливая то, что уже сделано, я осознавал, что не все планы осуществил. У каждого человека есть предел возможностей. Мы не всегда способны это оценить сами, потому что считаем, что всегда молоды. Мне пришлось уйти из краевой больницы в юбилейный семидесятый год. Я бы не сказал, что это для меня было трагедией. Это была смена деятельности: по-прежнему я востребован со своим опытом и знаниями практического здравоохранения. Но я знаю, что это моя больница, что сюда могу прийти в любой момент, что здесь меня встречают и привечают, со мной советуются.
Ко мне по-прежнему подходят и врачи, и медсёстры, и санитарки со своими бедами и радостями, рассказывая не только о работе, но и о семейных делах. Я стараюсь, если это нужно, дать совет, а то и помочь, если это в моих силах.
К новой должности – советника губернатора я подхожу со всей ответственностью, понимая, что должен предложить руководителю края оптимальные варианты решения тех или иных вопросов по организации здравоохранения. Это связано с начавшейся в стране модернизацией здравоохранения. Есть три важных момента, которые требуют кардинальных изменений. Это материально-техническое оснащение, которое было никуда не годным. Те 14,2 миллиарда рублей, выделенных на медицину края, в какой-то мере повлияют на улучшение санитарного состояния медучреждений и оснащение их медицинской техникой. Мы живём в век информатизации, и это направление должно развиваться в медицине: консультирование посредством современных средств аудио- и видеосвязи, электронный документооборот, система контроля над движением медикаментов и, конечно же, контроль над расходованием лекарственных препаратов, питания.
Одна проблема, которая в крае не решена, мы на эту тему уже несколько раз разговаривали с губернатором, – это медицинские кадры, что является проблемой не краевого, а российского значения. В крае в системе здравоохранения работает около 23% пенсионеров, а если брать территории сельские, то там 50-60% медиков – пенсионеры.
Я думаю так: вдруг в каком-то районе все пенсионеры скажут, что наработались. И уйдут! Тогда всё: и техника, и модернизация, и самолечение – полетит в тартарары. Сегодня нет в здравоохранении важнее кадровой проблемы, притом как врачебных, так и средних медицинских работников. По последним данным, за два года из здравоохранения уволилось 313 врачей.
Вроде бы немного, но это примерно количество врачей шести сельских районных больниц. Надеюсь, что выделение из федерального бюджета для молодых врачей, желающих поработать в сельской местности, по миллиону рублей на жилищное обустройство, способно будет смягчить остроту проблемы.
Для меня всегда примером была земская медицина. Сколько известных врачей, учёных вышло оттуда! Выдающийся советский и российский хирург, основатель советской хирургической школы Борис Васильевич Петровский родился в семье земского врача и в 1930 году, окончив вуз, поехал работать хирургом в районную больницу. Это не помешало ему добиться больших высот в науке, в практической хирургии и в деле организации здравоохранения. Продолжительное время Борис Васильевич был министром здравоохранения СССР, академиком РАН, лауреатом Ленинской премии. Прожил он почти 100 лет.
Но вернёмся к нашей многострадальной сельской медицине. Когда я работал главным врачом Курагинской ЦРБ, понял значение маленького ФАПа, где всеми медицинскими делами заправляет даже не врач, а фельдшер. На него возложено много обязанностей: и малышей патронировать, и профилактические прививки делать, и проводить приём населения, в случае необходимости оказывать односельчанам первую медицинскую помощь, а если заболевание серьёзное, вызывать «скорую» из ЦРБ. Одним словом, работа у него круглосуточная.
Перейдя в крайздравотдел, я большое внимание уделял развитию именно сельского медицинского звена. Мы не жалели денег для открытия ФАПов, врачебных амбулаторий, участковых больниц, сельских профилакториев, понимая, что низовая медицина и маленькие школы являются главным держателем села. Закрой хотя бы один объект из этих двух, деревня пойдёт на вымирание, что мы имеем теперь. Думаю, общество опомнится, и начнёт сравнивать урон от этих бездумных шагов с потерями на войне. Не за горами, кажется, то время. Вот уже руководство страны заявило, что огульное закрытие так называемых малокомплектных школ было большой ошибкой. То же самое можно сказать и об уничтоженных амбулаториях, участковых больницах. Но признать ошибку – не значит исправить её.
Большинство наших нынешних ошибок возникло даже не от нищеты здравоохранения и образования, а от незнания жизни многих современных управленцев. Те прекрасные воздушные замки, которые они строят у себя в компьютере, порой далеки от реальности. В этом вся и беда. Даже если потом в Москве или Красноярске кто-то из чиновников будет публично посыпать волосы пеплом по поводу совершённых ошибок, ситуацию вспять не вернуть, потому что, лишённые элементарной социальной защиты и записанного в Конституции права на образование и лечение, люди покинули насиженные места.
Сегодня многие политики выставляют советские времена исключительно в чёрном свете. Мол, партийные бонзы были сплошными бездельниками и стяжателями, а народ держали в чёрном теле. Я понимаю, что им так выгодно, но ведь люди старшего, да и среднего поколения помнят, как это было. Почему в крае пользовался беспрекословным авторитетом Павел Стефанович Федирко? Да потому, что он сделал столько для развития нашей огромной территории, что его наработками и планами край живёт до сих пор. Но никогда я не слышал даже сплетен о личном богатстве этого большого человека, стратега, патриота своей страны. Я более чем уверен: будь П.С. Федирко у руля ещё лет десять, Приангарье давно было бы промышленно развитой территорией, а так Богучанскую ГЭС до сих пор не можем запустить. Как-то мне попал в руки теле фонный справочник краевого центра. Полистал – словно на похоронах побывал.
Интересно, как бы чувствовал себя секретарь райкома партии или председатель райисполкома, если бы П.С. Федирко, поговорив с людьми на поле, выяснил, что крестьяне в глаза не видели районное начальство ни на посевной, ни во время уборочной кампании, что к ним не попасть на приём по личным вопросам. На этом их карьера бы и закончилась.
А как часто нынешние главы районов опускаются до проблем конкретной деревеньки, одного человека? Я, разговаривая с больными, всегда интересуюсь, кто у них в районе руководитель, какими хорошими делами он известен людям. За что-то же его выбрали? От ответов уши вянут. Я понимаю, что глава района, возможно, неплохой человек и, когда шёл на выборы, искренне обещал золотые горы, но, получив в руки реальную власть, понял, что не умеет управлять, поэтому стал тише воды и ниже травы. А его родственники, которых он на выборах назвал своей профессиональной командой, на деле оказались далеко не помощниками. Да и где им научиться управлению территорией, если старая система подготовки управленческих кадров разрушена, а новая пока на ноги встанет, немало воды в Енисее утечёт. Притом эта подготовка должна быть системной, а не ограничиваться случайными месячными курсами.
Помнится, на одном из краевых совещаний Александр Иванович Лебедь описал такое чисто наше явление, как выборы главы района и замена одной команды родственников на другую команду таких же родственников и близких друзей. Хоть и говорил Александр Иванович ярко, используя, как всегда, меткие пословицы, в зале слушали его с кислыми улыбками, потому что это были те же самые главы районов и их окружение. Генерал сказал правду-матку в глаза, а воз и ныне там, потому что современная управленческая верхушка, отбросив то хорошее, что наработала советская власть в непростом вопросе подбора кадров, своего полезного практически ничего не привнесла. И как следствие страна задыхается от непрофессиональных управленческих решений и небывалой коррупции.
Теперь мне опять, как в годы работы в крайздравотделе, часто приходится бывать в районных больницах. Почему сельская молодёжь, которой достаточно сегодня в медицинском университете, не возвращается на малую родину? Ведь интерес к профессии врача не ослаб, о чём свидетельствуют достаточно большие конкурсы в медицинские вузы. С конкурсом абитуриентов медуниверситета не в состоянии сравниться в последние годы ни один из вузов Красноярска, включая федеральный университет. Везде принимают всех и вся из-за демографической ямы, а в медицинском университете по-прежнему большой конкурсный отбор. Значит, престижность профессии достаточно высока.
Что же случается на последних курсах, когда молодой человек начинает решать, где ему работать? Я выяснил для себя такие причины: главное – заработная плата медиков остаётся низкой. Вторая причина – отсутствие жилья и возможности его приобрести при нынешних зарплатах. И что на селе особенно выражено: нет перспективы профессионального роста. Молодой человек, приезжая в сельский район, наперёд должен знать, при каких условиях он сможет совершенствоваться. Мы запрещаем оказывать некоторые виды хирургической помощи на селе, а если сельский хирург делает в год 15-20 операций, он никогда не станет хорошим хирургом. Какой уважающий себя молодой доктор согласится на такое безрадостное будущее?
Мне также непонятно, почему государство, проучив за свои деньги врача шесть лет, не принимает решение о государственном направлении молодого специалиста. Отказываешься ехать по распределению – плати за обучение из собственного кармана. Другого решения не может быть. У нас как – лучшие выпускники стремятся туда, где больше платят: за пределы России, в частную медицину. А так три года отработал – и будь вольной птицей.
Второй вопрос: почему молодой человек, придя в медуниверситет по призванию, через шесть лет уходит вообще из медицины? На мой взгляд, потеряли своё значение медицинские школы. Могу сказать, что у нас их просто нет. Исчезли лидеры. Скажите, кто сегодня из учёных лидер в хирургии? Кто лидер в терапии, за которым готовы идти? Чтобы студенты, в ущерб учебному расписанию, стремились попасть на лекции именно к этому учёному? Никого, к сожалению.
Под идеи офтальмолога П.Г. Макарова была построена крупная межрегиональная глазная больница. Мы с гордостью говорим, что Красноярский мединститут дал России Н.В. Розовского, Ю.М. Лубенского, Л.Л. Роднянского, за ними стояли целые школы, новые направления в науке. Б.С. Граков, И.И. Исаков, Е.М. Брусиловский, Е.А. Тарлов. Эти имена тоже обозначают настоящие медицинские школы. За этими учёными шли молодые врачи, студенты, потому что видели в них проводников новых идей. Сегодня в нашем медицинском университете, к сожалению, нет таких крупных имён. Не связано ли подобное негативное явление с тем, что из медицины исчезает творчество как обязательный элемент профессии?
Главный процесс обучения будущих врачей – кабинетный. Вместо того чтобы заниматься больными, чтобы у современного профессора были настоящие ассистенты. Кто значится в ассистентах – молодёжь сразу после ординатуры! Поэтому имеем молодых хирургов – кандидатов наук, которые не могут оперировать, потому что их знания и отсутствие практического опыта не позволяют это делать.
Я помню преподавателей институтских кафедр моей студенческой поры: доцентов А.Н. Протопопову, С.Г. Грохотову, Е.Л. Корчагину, Л.К. Козлову. Они были опытными докторами и учёными одновременно, а не девочками и мальчиками, пусть даже подающими надежды, но не более того. Если ты хочешь стать учёным-хирургом, то никогда не состоишься как учёный, если не будешь настоящим практическим хирургом. Разве могут быть здесь другие варианты? Именно это и потерялось.
Работая в краевой больнице, я часто спрашивал на утренней планёрке ночных дежурантов-врачей: кто-то из интернов или студентов был на ночном дежурстве? В ответ – молчание. Мы, помнится, с удовольствием шли на такие дежурства, понимая, что никакой учебник не сделает из нас настоящего врача. Я считаю, что дни открытых дверей, которые проводятся в медуниверситете, должны проходить не только в стенах вуза, но и в клинике. Сюда, в больницу, надо приводить будущего студента, показать ему с самого начала, что медицина – это не только белый халат, но и кровь, боль и страдания. К сожалению, за 14 лет моей работы в краевой больнице никто из медуниверситета не пришёл и не предложил провести День открытых дверей в клинике. Мы же готовим не чистых теоретиков, а врачей для практического здравоохранения.
Следующий момент: как студенты дают присягу врача. Один выходит на трибуну, в зале 600 или 700 человек. Один читает, а остальные должны повторять. Такая клятва ничего за собой не несёт. Если в армии присягу приносит каждый персонально, выходя под знамя, почему в медицине нельзя давать присягу по группам, чтобы каждый осознанно её произнёс? Я считаю, что здесь должен быть исключительно индивидуальный подход. В медицинских коллективах надо устраивать посвящения в профессию, Дни молодого специалиста. Здесь тоже сплошные провалы. А проведение конкурсов на лучшего по профессии!
Помню, такие конкурсы активно проводил профессор Арсений Арсеньевич Модестов. Правда, меня не устраивал принцип награждения: мне как главному врачу будущего победителя предлагалось купить подарок, а Модестов должен был его вручить. Если у меня есть небольшие внебюджетные деньги, я смогу купить, в лучшем случае, музыкальный центр за несколько тысяч рублей или кухонный комбайн. Если же у больницы нет внебюджетных средств, ты ничего не купишь, или всё-таки купишь, но за личные деньги. Как тут не вспомнить праздник помидора в Минусинске, где человек за самый большой помидор получает легковой автомобиль. Объясните мне, почему лучших хирург, сумевший спасти сотни, а то и тысячи жизней, не достоин такого подарка за счёт бюджета? Или врач-терапевт, или гинеколог, за которым стоят тысячи благодарных пациентов? Ладно, отмечайте не всех лучших по профессии, но есть основные направления, которые требуют существенного кадрового пополнения.
Неужели вклад лучших докторов и медсестёр меньший, чем того, кто сумел вырастить огромный помидор? В конечном итоге, дайте врачу достойную денежную премию 200 тысяч рублей, не меньше, чтобы поднять в глазах общества его заслуги. Если человек признан лучшим, должна быть создана книга памяти, какой-то стенд с фотографиями лучших врачей края должен быть. Я помню, когда крайздравотдел был ещё на улице Вейнбаума, портреты врачей, получивших почётное звание «Заслуженный врач РФ», были размещены в холле.
Дальше – многие говорят: нас задавили СМИ, в погоне за сенсациями сделали врачей преступниками. Я считаю, тот негативный вал, который идёт со стороны СМИ, когда оглашается только мнение пациента без экспертиз и заключения профессионалов, должен прекратиться. В первую очередь разбирательства должны происходить в медицинской среде, а становиться достоянием гласности только после судебных решений. Часто поднятый шум в прессе есть не что иное, как желание одной из сторон надавить на суд для принятия решения в свою пользу. Такого не должно быть.
В последние годы отмечается вал судебных исков к лечебным учреждениям и врачам. Известны случаи, когда родственники, поделив сначала наследство, черед год начинают выдвигать криминальные об винения врачам. Пример из краевой больницы: оперировал известный в крае хирург, о которых говорят: настоящий профессионал. К сожалению, получился летальный исход – больная была крайне тяжёлая, с гнойной инфекцией, а врачи не боги. Иск от родственников попал в суд через полтора года после смерти, когда никакие дополнительные экспертизы для установления истины стали невозможны. Как оценить эту ситуацию? Желанием родственников заработать на смерти? Если они считают, что причиной кончины стала врачебная ошибка или халатность, почему не пошли в суд сразу после смерти больной, а выждали столько времени?
В современном мире должна быть обоюдная защищённость как пациента, так и врача, иначе мы можем получить такую ситуацию, когда врачи откажутся отступать даже на миллиметр от принятых стандартов. Предусмотреть некое усреднённое лечение невозможно, особенно если мы имеем дело с сочетанием нескольких заболеваний.
Должен быть объективный подход к оценке ситуации. Мы взяли установку на медицинские стандарты с медицины Запада, где волну обвинений врачей во всех смертных грехах прошли раньше, поэтому и были созданы алгоритмы лечения как защита для врача на случай судебных исков. Но нас учили великие врачи, что лечить надо не болезнь, а больного, что в современную систему стандартов не вписывается. Больной, допустим, поступил с язвой желудка, но у него и гипертония, и ещё букет непростых заболеваний. Как поступить врачу? Лечить только язву, а не все болезни в комплексе? Тем более что больнице и врачу заплатят только за лечение язвы. Это первое. Второе, более существенное, если дело дойдёт до суда, там будет рассматриваться спорный случай через призму утверждённых стандартов, и отступление от них сработает против врача. Я считаю, что это не совсем правильное решение.
…В 1965 году я окончил Красноярский государственный медицинский институт и на всю жизнь остался верен своей профессии. 47 лет профессиональной жизни за плечами. Много это или мало? Поверьте, это совсем немного, потому что эти годы пролетели, как один миг. За это время были победы, поражения и даже ошибки. Из этого и состоит жизнь. Могу сказать одно: где бы я ни работал – рядовым хирургом, главным врачом районный или краевой больницы, руководителем системы здравоохранения края, для меня на первом месте были интересы пациентов. Я не хочу приукрашать своё время. Если всё было тогда хорошо в одной из самых больших стран мира, то она бы не разлетелась на 15 осколков. Но надо признать, было немало хорошего, что не мешало бы взять в нынешнее время.
Вы не задумывались, почему на Западе оказались так востребованы наши учёные, если они там оказались целыми коллективами кафедр, лабораторий? Разгадка проста: наша страна была местом подготовки действительно хороших специалистов, а образовательная система была признана во всём мире. Те шараханья в области образования, свидетелями которых мы стали в последнее время, неудачные попытки реформирования российской школы только повышают градус общественного недовольства. Всё как-то непрофессионально, с кандачка, и вряд ли к доброму приведёт. Нельзя, начиная со школы, сокращать изучение системных предметов, если хотим и дальше иметь свою интеллигенцию.
Или такой пример. У нас как издавна ведётся: если человек умеет отличить аспирин от валидола, значит, он мыслит себя великим специалистом в области медицины и со знанием дела начинает, как может, ругать наше здравоохранение. Да, в плане материально-технического оснащения больниц и поликлиник нам придётся ещё долго догонять другие страны, но в организационных вопросах западная медицина многое переняла в России. Помнится, в 1986 году в Алма-Ате проходила большая международная конференция по оказанию первичной медико-санитарной помощи населению. Выступали крупные зарубежные учёные, которые говорили, что именно наша система здравоохранения лучшая со своей участковой службой, своими подходами к профилактике многих заболеваний. Всё это было. Но у нас руки кое у кого чешутся: сначала всё разрушим, а потом… Да ничего не будет потом – любое дело должно иметь фундамент.
За свои более чем два десятка лет работы в крайздравотделе я объездил все города и районы. Процедура, как модно нынче говорить, выглядела так: я заезжал в райком партии или райисполком, брал с собой человека, который отвечал в районе за развитие социальной инфраструктуры, и мы отправлялись по сельским учреждениям здравоохранения. В участковых больницах делал обходы, разговаривая с больными не только об их болезнях и лечении, а о том, как, на их взгляд, сделать медицину доступнее для сельского жителя. После обхода собирал медицинский коллектив, и мы начинали обсуждать их текущие дела и проблемы. Так мы получали немало дельных предложений.
Очень щепетильно я относился к своим обещаниям: дал слово – сдержи его, потому что за этим стоит не только твой личный авторитет, но и отношение людей к власти. Если же звучала критика в адрес крайздравотдела, не просто обещал, что устраним недостатки, но, выполнив обещание, звонил главному врачу и просил донести коллективу на ближайшей планёрке, что сделано на краевом уровне для устранения недостатков.
Мы широко использовали выездные коллегии. Смотрим статистику: вот в этом районе, допустим, высокая детская смертность. Отправляю туда бригаду специалистов для выяснения её причин. Они там работают несколько дней, а потом звонят мне: итоговая справка готова. Я приглашаю в этот район главных врачей и педиатров из близлежащих районов на выездную коллегию. Её мы проводили не в ЦРБ, а в актовом зале райисполкомов с участием первых лиц района. Председатель комиссии докладывал о результатах исследования, потом слово предоставлялось главному врачу ЦРБ, а дальше начинался конструктивный диалог, задача которого была поправить ситуацию. Никто не ставил себе задачей высечь виновных.
Мы проводили также краевые дни организатора здравоохранения. Главные врачи знали, что всегда надо быть готовыми к выступлению по озвученной теме. Такие порядки завёл ещё Сергей Вениаминович Юферев, и я строго придерживался этой традиции, понимая, что даже самому ленивому главному врачу не хотелось быть «мальчиком для битья», поэтому он ехал на коллегию работать, а не читать газету или, что вообще никуда не годится, тихонько дремать на задних рядах.
И тогда кадровый вопрос стоял не менее остро. Но он чаще решался через выделение медикам жилья. При наличии квартир в район можно было пригласить стоящих врачей из города, что ни для кого не являлось секретом. Да что далеко ходить, в Балахтонской участковой больнице, что в Козульском районе, работал талантливый хирург из краевой больницы Сергей Горлышкин. Из 20-й больницы уехал в Минусинскую ЦРБ заведующий хирургическим отделением А.К. Прусов.
Меня могут упрекнуть за излишнюю идеализацию того времени. Мы были молодыми, и нам, возможно, казалось, что только так правильно поступать. А теперь время другое, и молодёжь, придя к власти, измеряя свою жизнь другими ценностями, считает нас заскорузлыми, способными только брюзжать. Думаю, время рассудит. В одном уверен: новому поколению надо очень осторожно отметать то, что наработали отцы и деды, а то можно срубить сук, на котором сидишь.
Продолжение следует
Автор Борис Павлович Маштаков
Источник Сибирский медицинский портал
Другие главы книги "Мой путь":
Предисловие и "Детство" (начало).
Прощай, Курагино. Здравствуй, Красноярск!
Пробивная сила офтальмолога Макарова
Спасибо Горбачеву: лучшее получили дети
Мы все – из группы риска (Из истории открытия Центра СПИД)
Если хочешь быть здоров, позабудь про докторов
Спасение утопающих - дело рук самих утопающих
