Адекватность – признак психического здоровья. Часть 2

(На вопросы отвечает психолог-консультант Елена Чаузова)

Перейти к началу интервью

Как Вы считаете, если бы в нашем обществе были жестче выставлены рамки требований к адекватности, то было бы наше общество более здоровым? Может быть, законодательно стоит создать такие рамки?

Я так не считаю, особенно я против подобных законодательных инициатив. На сегодняшний день ситуация в обществе очень интересная. С одной стороны, очень высокая степень свободы выбора. Раньше жизнь человека и его выбор во многом был предрешен тем, к какому социальному слою или группе он принадлежал по праву рождения. Сейчас такого нет. Человек может выбирать. И это мировые тенденции, в целом. Цивилизация худо или бедно держит курс на толерантность и свободу личностного выбора. Но с другой стороны, оборотной стороной этой свободы является предъявление современным обществом массы требований, которые одновременно недостижимы, поскольку их слишком много или они даже противоречат друг другу.

Это сочетание свободы выбора, к которой многие просто не готовы, и необходимости самому определять, что подходит лично ему, а что нет, чему готов соответствовать, а чему нет, является одной из причин (не единственной) роста психологических проблем у людей. Действительно, растет число людей с пограничными состояниями психики, расстройствами настроения, поведения. С этой точки зрения, пожалуй, не до ужесточения требований к эмоциональной реакции, справиться бы с тем, что есть.

Кроме того, общество – это саморегулирующаяся система, которая очень гибко реагирует на историческое развитие, в т.ч. и изменения социальных норм, предъявляемых и к адекватности тоже. Оно само выставляет требования, если это необходимо для устойчивого существования.

Допустимые границы поведения и так в достаточной мере описаны в законодательстве. Собственно, все законодательство об этом: нельзя убивать, воровать, брать взятки, оскорблять, избивать и т.д. Но законодательные рамки эффективны, только если такие же нормы действуют и в самом обществе изнутри, а не потому, что кто-то закон написал. Пример тому коррупция в нашей стране. И законы приняты, и инициативы спущены, а толку никакого, поскольку общество на сегодняшний день индифферентно к этой проблеме, а то и толерантно.

К тому же законодательные требования к адекватности – это попытка правового урегулирования эмоциональной сферы человека. Это все равно что выставить законодательные нормы к любви, счастью, переживанию горя. Прямо-таки Оруэллом «1984» повеяло, не по себе даже стало. Очень тоталитарно звучит. Это деструктивный путь и для личности, и для общества, вне всяких сомнений.

Неадекватная эмоциональная реакция и, как следствие, поведение – это не злой умысел и не вина, а беда таких людей. И решение, скорее, лежит не в предъявлении жестких требований (так и никак иначе), а в принятии таких людей. Это не означает, что надо терпеть неадекватность.

Речь идет о принципе, который принят, пожалуй, всеми современными психологическими школами: «Все люди хорошие, но их поведение может не быть таковым. Люди могут вести себя плохо и неэффективно, но они все равно остаются хорошими.» Другими словами, личность и поведение – это не одно и тоже. Еще одни вариант звучит так: «Человек всегда преследует позитивные цели, просто выбор средств неудачен (исполнение хромает)».

Мы можем не одобрять поведение, и даже осуждать его, но не самого человека. Это, как с ребенком: «Ты плохо себя вел, но я все равно тебя люблю» или в религии «Осуди грех, но пожалей грешника».

Мне сложно сказать, как это может реализовываться в жизни. Скорее всего, это некая внутренняя установка, на которую люди начинают реагировать, и с бОльшей готовностью идут на личностные изменения. По крайней мере, в работе с клиентами это так.

Мой вопрос про законодательное урегулирование – это сознательное обострение проблематики. Однако в последнее время я часто стала (и не только я, по признанию моих сотрудников) сталкиваться с, на мой взгляд, неадекватными людьми: по работе звонишь совершенно незнакомым людям, задаешь вопрос в совершенно доброжелательной форме – и получаешь крик или хамство в ответ.

Человек может срываться в ответ на доброжелательное отношение, поскольку находится в состоянии стресса или цейтнота, когда психических ресурсов просто не хватает. Он и так на пределе, а тут звонок, который чем-то выбивает из колеи, и человек просто не выдерживает (эффект «последней капли»). Но я все-таки больше склоняюсь к тому, что это проблема воспитания и общего уровня культуры.

И еще такой момент пришел в голову… На мой взгляд, в нашем обществе очень низкий уровень уважения к личности другого человека. Причем уважения «априори»: «Я тебя не знаю, но уважаю тебя.» Вместо этого царит какая-то тотальная взаимная «неуважуха»: власть не уважает народ, народ – власть, полиция – прочих людей, люди – полицию, мужчины – женщин, женщины – мужчин, продавцы – покупателей, покупатели – продавцов. Безусловно, есть островки благополучия, и ситуация, на мой взгляд, все-таки, начинает меняться в лучшую сторону. Но до того, чтобы это стало парадигмой общества, пока очень далеко.

Спаянность психического нездоровья и гениальности – миф или правда?

Здесь все очень неоднозначно, я отвечу, а Вы, Евгения, сами решите. Прежде всего, важно понимать, что есть «психическое здоровье» и что есть «норма» в психологии. Существует ряд описаний того, что считать за критерии «психического здоровья». Так или иначе, все сводится к трем критериям:

Психически здоровый человек может нарушать социальные нормы поведения, но он делает это осознанно, понимая, чего он хочет, зачем он это делает, и готов нести ответственность за свой выбор и его последствия.

Теперь о норме. В психологии норма – это то, чему соответствует большинство. Поэтому человек, у которого по всем психологическим показателям норма (эмоциональные, поведенческие, когнитивные) – это человек из толпы, ничем не примечательный.

Любая яркая личность имеет какие-то отклонения от нормы той или иной степени, именно они создают рисунок личности. И психически здоровый человек – это не тот, у которого нет этих отклонений, а тот, кто, даже имея таковые, тем не менее, адаптирован, социализирован и несет за себя ответственность.

Гениальность – это, безусловно, НЕ норма, но психическим нездоровьем это никак нельзя назвать.

Другое дело, что выдающиеся способности, нестандартность мышления и взгляда на реальность, инаковость гениальных людей откладывают отпечаток на их характер, формируя так называемые акцентуации – выраженные тенденции в характере. Например, гениальные художники и писатели-фантасты имеют шизоидную акцентуацию. Гениальные актеры чаще всего демонстративные (истероидные) личности. Справедливости ради надо сказать, что у негениальных людей акцентуации тоже формируются. При неблагоприятных условиях ярко выраженные акцентуации могут развиться в поведенческие расстройства, пограничные состояния психики и, собственно, в психическое расстройство, либо человек может уйти в деструктивное поведение, например, алкоголь.

Гениальный человек может казаться неадекватным (погруженность в себя, зацикленность на работе, необычные суждения, проблемы в общении, отрешенность, странная манера одеваться, рассеянность), но это не говорит о том, что он душевно нездоров, с точки зрения психологии и психиатрии.

Более того, при решении психологических проблем гениальных и творческих людей (речь идет о душевно здоровых людях) нужно быть очень осторожным при коррекции структуры их личности, чтобы не повредить таланту. Психологическая проблема может быть одновременно и ресурсом для творчества. Например, в фильме о себе топ-модель 60-х Верушка говорит о периодических приступах депрессии. Она чувствовала начало приступа, запиралась в номере отеля и просто его переживала. По окончании депрессии она чувствовала себя обновленной и готовой к новым творческим проектам.

Безусловно, гениальные люди будут испытывать очень сильный дискомфорт, находясь в неблагоприятных для себя условиях. Например, отсутствие возможности делать то, под что они «заточены» самой природой, какие-то ограничения в деятельности (например, невозможность печататься, цензура), оторванность от профессиональной среды, проблемы в других сферах жизни (например, личной). Стресс от этого дискомфорта может дать толчок развитию деструктивных процессов в психике.

Если же гениальный человек находится в дружелюбной для себя среде, имеет условия для самореализации, окружен поддержкой близких людей, то и вероятность развития психических проблем низка.

Но есть много примеров, когда лишения не помешали людям реализовать свою гениальность. Например, репрессированные Сергей Королев, Александр Солженицин смогли адаптироваться к каторжным условиям лагеря, смогли там выжить, вернуться, адаптироваться к новым условиям жизни (это тоже великий душевный труд) и все-таки реализовали свой потенциал. Можно также вспомнить Набокова, Бродского, Рахманинова, эмигрировавших из России, Шостаковича, сочинявшего в условиях блокады, и т.д. Никто из них, несмотря на жизненные испытания, не сошел с ума. Хотя, безусловно, есть и обратные примеры.

Я полагаю, что одной гениальности как таковой и, даже плюсом к ней, неблагоприятной среды мало для развития душевной болезни. Должны быть еще какие-то факторы, например, наследственность, особенности воспитания, психологические травмы в детстве и подростковом периоде, деструктивные детские впечатления и убеждения, возникшие на их основе. Хотя надо заметить, что возникновению этих проблем (кроме наследственности) может способствовать именно инаковость мышления и восприятия гениального человека, которое уже есть в детстве.

Тем более детям в принципе присуща нестандартность мышления. У психологов даже есть термин «марсианское» или «магическое» мышление. Заключается оно в том, что ребенок может увидеть взаимосвязи там, где их нет, либо решить, что от него зависит то, что на самом деле нереально, и т.д.

Могу привести пример блестящей самореализации человека с психологической травмой детства. Это Сальвадор Дали. До его рождения в семье умер ребенок, тоже Сальвадор. И мама маленького Дали очень часто водила его на могилу его же старшего брата-полного тезки. Скорее всего, все сопровождалось какими-то беседами и рассказами, потому что мать была зациклена на смерти старшего сына. В восприятии маленького Дали – это были посещения собственной же могилы. Понятно, что для ребенка – это взрыв реальности. Что творилось с восприятием Дали, в его сознании, сложно представить, но по его словам, у него было два пути: «Стать художником или сойти с ума». Если бы не этот жизненный эпизод, он, вероятно, все-таки стал бы блестящим художником, но получил бы мир столь гениального сюрреалиста?

Продолжение следует.