Детский омбудсмен о «недетских» проблемах в Красноярском крае

Корреспонденты Sibnovosti.ru встретились с уполномоченным по правам ребёнка в Красноярском крае Ириной Мирошниковой. Она никогда не отступает от своего главного жизненного принципа — как сделать так, чтобы детям было лучше. Омбудсмен рассказала о проблемах, с которыми сталкиваются современные дети и последствиях.

— С какими проблемами обращаются чаще всего к уполномоченному по правам ребёнка? Кто обращается? Обращались ли за помощью дети?

— Каждое обращение к нам — это крик о помощи. Обращаются тогда, когда гражданин считает, что права его нарушены. Мы обязаны провести проверку и вынести объективное независимое решение. Например, в школе произошёл конфликт. Мама жалуется на то, что одноклассники не принимают сына, жалуется на администрацию школы, которая не принимает никаких мер и т.д. Мы помогаем всем сторонам конфликта сесть за стол переговоров и принять необходимые решения, безусловно, ставя во главу соблюдение прав ребёнка. Это главный принцип моей работы, и я к этому призываю всегда все структуры.

Или, например, если должник-отец, обязанный выплачивать алименты в соответствии с решением суда, не выполняет свои обязательства, скрывает свои доходы. Мы связываемся со службой судебных приставов, проводим проверку имущественного положения должника, полноту принятых мер по взысканию алиментов, были ли они достаточными, например, запрет выезда за границу, ограничение права на управление транспортным средством, привлечение к уголовной ответственности и т.д.

Чаще всего к нам обращаются взрослые по поводу детей, преимущественно родители, порой опекуны, родственники и даже посторонние люди. Проверяем любую информацию о нарушении прав ребёнка, из каких бы источников она к нам не поступала, мониторим средства массовой информации, сети, проверяем любую информацию. По закону анонимные обращения рассмотрению не подлежат, но, если они содержат информацию о нарушении прав ребёнка, мы этим занимаемся. К примеру, к нам направили видеозапись о том, как мама, находящаяся в больнице с 3-летним малышом, сильно нервничала, шлепала больного ребёнка, с силой бросала на кровать. Так она укладывала его спать. Он плакал. Мы нашли эту женщину. Сотрудники посетили ее, побеседовали и выяснили, что в тот момент она находилась в состоянии нервного возбуждения и действительно поддалась эмоциям. С женщиной провели беседу о недопустимости подобного.

Дети к нам тоже обращаются примерно в 10 процентах случаев. Как-то приходила 15-летняя девочка. Её мама вышла замуж, у подростка появился отчим, и ей не нравились отношения с ним. Мы приглашали маму, беседовали, разъяснили ей, что внутренние опасения ребёнка могут иметь основания и попросили быть более внимательной к чувствам подростка.

Как-то обращался старшеклассник, его семья переехала к нам из другого региона. Он считал себя вправе приходить на занятия в любое удобное время, потому что в его прежней школе занятия начинались в 8.30, а не в 8.00. И в этом он видел объяснение своих опозданий. Мы с ним беседовали о том, что, безусловно, у любого человека есть права, и у него тоже, но есть и обязанности, а также и ответственность. Разъяснили, что он обязан соблюдать дисциплину. При этом обратили его внимание на то, что своими опозданиями он как раз нарушает права его одноклассников на образование, поскольку педагог каждый раз вынуждена отвлекаться на его появление в классе. В итоге ситуацию урегулировали.

Родители и дети не всегда понимают, что российское законодательство построено на балансе прав, обязанностей и ответственности. И порой воспринимают наличие только своих собственных прав, но они не могут быть абсолютными и не существуют в отрыве от всего остального.

Ещё одна ситуация: девочка поссорилась с родителями и ушла из дома. Начали разбираться и выяснили, что в семье применяются очень жёсткие методы воспитания. Ребенок подвергался физическому и психологическому насилию. Но ситуацию еще можно было исправить. Мы серьёзно работаем с органами системы профилактики, привлекли комиссию по делам несовершеннолетних, психолога, социального педагога в школе.

— Как понять на 100 %, что есть опасность для ребёнка?

— Может быть, сразу понять это сложно, просто разбираться нужно с каждой ситуацией. Ко мне приходят люди со своей бедой, проблемой, при этом каждый обратившийся видит её по-своему, следовательно проверять её нужно всесторонне.

Например, на днях приходил мужчина, который после развода с женой не может урегулировать процесс воспитания ребёнка, общение с ним. Мама ограждает ребенка от отца, не даёт общаться. Мужчина обвиняет её в недобросовестности, в том, что она представляет опасность для ребенка. Я слышу и понимаю субъективизм подобных суждений. Мы будем беседовать и с мамой, в интересах ребенка убеждать ее в необходимости добровольного решения проблемы, будем разъяснять, что даже в случае развода родители имеют равные права и обязанности в отношении ребёнка. Если родителям не удастся добровольно установить порядок общения, тогда будем рекомендовать отцу обращение в суд. Суд установит порядок, он будет обязательным для исполнения обеими сторонами.

— В каких случаях надо забирать детей из семьи?

— Существует 77 статья Семейного кодекса РФ, которая чётко говорит, что при непосредственной угрозе жизни ребёнка или его здоровью орган опеки и попечительства вправе немедленно отобрать ребенка у родителей (одного из них) или у других лиц, на попечении которых он находится. Других оснований для отобрания нет, потому что семейное воспитание — приоритет для ребёнка. Ничего лучше семьи, родных мамы и папы быть не может! У нас есть замечательные учреждения, но ни одно из них не заменит ребенку родную семью.

В настоящее время вся политика детства направлена на то, чтобы дети воспитывались в семьях. Ещё в 2015 году статистика по Красноярскому краю была такова — 103 ребёнка в год забирали из семей. Мы создали межведомственную рабочую группу, которая анализировала каждый случай отобрания ребенка из семьи с точки зрения достаточности мер по работе с семьёй. В результате на сентябрь 2022 года у нас во всем крае только 12 отобраний.

В семье может быть не богато, порой не очень опрятно, но все-таки это не повод забирать детей из семьи. Когда жизни и здоровью ребенка что-то угрожает: у родителей хронический алкоголизм, наркомания, когда совершено или есть риски совершения преступления, только тогда отобрание обоснованно. Во всех остальных случаях, пока не исчерпаны все возможности, вплоть до кодирования родителей от алкогольной или наркотической зависимостей, дети остаются в семье.

— Ещё есть много тяжёлых ситуаций, когда родители при разводе начинают буквально делить детей, часто через суд. Доходит даже до похищения ребёнка одним родителем у другого… Были ли такие ситуации, если да, то приведите, пожалуйста, примеры.

— Таких ситуаций было очень много. Тенденция определилась буквально шесть лет назад, когда согласно нашей статистике обращений случаи нарушения прав детей в семье вышли на первый план. К сожалению, четверть всех случаев нарушения прав детей связано с отношениями в семье, и, зачастую, это происходит вследствие развода, когда родители делят ребёнка. Развод может сопровождаться разделом имущества, а ребёнок порой используется как средство манипуляции. Родительские споры – это споры про уязвлённое самолюбие, про неудовлетворённость своей жизнью. Я не хочу сказать, что ребёнка не любят, но его используют как средство доказывания своей правоты. И если бы родители в таких ситуациях больше думали о детях, у нас было бы меньше психологических травм. Несколько случаев было, когда ребятишкам в таких ситуациях потребовалась помощь даже не психологов, а психиатров.

Например, есть ситуации, когда родитель, желая за что-то отомстить бывшему супругу, увозит ребёнка в неизвестном направлении, полностью исключая второго родителя из жизни ребенка. Конечно, правоохранительными органами местонахождение «беглецов» всегда устанавливается, следовательно, принудительно исполняется решение суда об определении места жительства ребенка.

В настоящее время у нас практически все подобные судебные решения исполнены, но даются они, порой, очень тяжело. Например, на протяжении пяти лет мы занимались вопросом возврата сына матери, которая проживает на севере Красноярского края, а отец — в другом регионе. Суд принял решение в пользу мамы, но ребёнок проживал у отца в семье. Были исключены любые возможности общения матери с ребёнком, когда она пыталась встретиться. Отец с семьёй скрывались в других регионах, их местонахождение было невозможно установить. Со стороны отца были предприняты попытки подкупа должностных лиц, чтобы они заняли его сторону. Мы выходили на службу судебных приставов того региона, убеждала, писала, обращалась к руководителю федеральной службы судебных приставов. Это дало результат. Ребёнок передан матери.

Есть идентичная ситуация. Мама проживает в Красноярском крае, папа работает дальнобойщиком. Родители не могли прийти к согласию в том, с кем будет проживать семилетний сын. Решение суда оказалось в пользу мамы, мальчик жил с ней, но папа приехал, забрал ребёнка во дворе и уехал. Его искали, нашли в Свердловской области, мальчик был возвращен маме. Через неделю история повторилась. В следующий раз отец с ребёнком были обнаружены в Иркутской области. Ребенок вновь возвращен маме. Через несколько дней ситуация повторилась вновь. Когда в очередной раз их выявили в Красноярске, ребёнок вернулся к маме, но мужчина опять через несколько дней приехал и забрал мальчика. Ребёнку такой разъездной образ жизни может нравиться, но нужно понимать, что его права нарушены отцом: не обеспечен надлежащий образ жизни, стабильное местонахождение, обучение и т.д. Конечно, и маме следовало бы принимать более жёсткие меры, исключающие возможность увезти ребенка из дома без ее ведома. И это опять-таки, история про их взаимоотношения взрослых, которые отражаются на их собственном ребенке.

— Уполномоченным по правам ребёнка приходится помогать женщинам, родившим детей в браках с иностранцами. Как правило, из‑за разницы в семейном законодательстве крайними остаются дети. Вам приходится участвовать в разрешении подобных конфликтов?

— Конечно. Эта проблема возникает не только из-за разницы в семейном законодательстве, в значительной степени проблема возникает из-за разных культурных, семейных традиций. И если до брака молодым людям все казалось романтичным, красивым, то после, когда наступает обыденная жизнь, сказываются различия в воспитании, в семейных традициях. Например, наша девушка переехала в арабское государство, вступила в брак с иностранцем, полагая, что вышла замуж за арабского принца. Появились дети. Мать оказалась совершенно незначимой в решении семейных вопросов, и когда во время семейной ссоры ей захотелось показать свой сибирский строптивый характер, ей было предложено вернуться на Родину без детей.

И это вполне вероятный сценарий развития событий. Девушкам, вступающим в брак с иностранцем, нужно знакомиться с культурными традициями, семьями тех людей, за которых они выходят замуж. Ведь проблемы часто невозможно переложить на наше законодательство.

Сложных ситуаций было немало и после брака с гражданами Германии, Великобритании, Израиля и т.д.

— Как обстоят дела с физическим и сексуальным насилием над детьми?

— К сожалению, преступления сексуальные и насильственные в отношении несовершеннолетних, растут. Это проблема и боль общества.

Внимательней должны быть взрослые. Независимо от того сколько ребёнку лет, родитель всегда должен знать где и с кем ребёнок находится, чем занимается, кто у него друзья, какое окружение. Родитель в любой момент должен позвонить и знать, что происходит с ребёнком.

Конечно, совсем горько и печально, если такие преступления происходят в семье, но в основном, они случаются в окружении знакомых.

— Детский суицид — страшное и горькое явление. Что делать, чтобы предотвратить несчастье? Чья это ответственность в большей степени?

— Это огромная проблема, которой в настоящее время занимаются многие структуры. Это значит, что взрослые, находящиеся рядом, не разглядели горе ребёнка, были невнимательны. Именно родителей должны в первую очередь волновать появившиеся отклонения в поведении: плохо спит, ест, не хочет ходить в школу, падает успеваемость, появились круги под глазами, нет друзей. То есть ребенок подаёт сигнал взрослым, что ему нужна помощь. Реакция на такое поведение должна быть всегда. Самое главное нужно всегда давать понимать, что он не один и нужен семье. Я считаю тогда этих случаев было бы намного меньше.

В школах есть социальные педагоги, психологи. Также есть круглосуточный телефон доверия 8-800-2000-122, он анонимный, бесплатный, круглосуточный. Туда может позвонить и взрослый, и ребёнок. На линии находятся профессиональные психологи. У сотрудников детского телефона доверия в практике были ситуации, когда они работали с текущим суицидом — человек стоял на крыше. Благодаря профессионализму психолога беды не случилось.

Если у родителя есть сомнения, тревоги, не получается наладить взаимоотношение с ребёнком, нужно пытаться это сделать, чтобы не случилось беды.

— Очевидно, что деятельность уполномоченного по правам ребёнка – это ежедневный стресс, и не столько от большого количества рабочих задач и необходимости принимать быстрые решения, сколько от переживаний за судьбы отдельных детей, которые оказываются в непростых жизненных ситуациях. Удаётся ли вам полностью абстрагироваться от происходящего и перезагрузиться?

— На мой взгляд, попытка абстрагирования – это признак непрофессионализма. Однозначно могу сказать, что ты не можешь не пропускать через себя каждую историю, по-другому просто не бывает, иначе ты не будешь эффективен.

Например, последний случай, когда в Курагинском районе мать утопила полуторагодовалого ребёнка. Мы знаем, что она это сделала осознанно, и я не знаю, как с этим жить. Я 8 лет работаю уполномоченным и понимаю, что мириться с жестокостью взрослых, с преступлениями, с детскими бедами нельзя.

Спасает, наверное, то, что в сложных ситуациях включается необходимость поиска оптимальных решений, правовых механизмов, потому что полностью одинаковых ситуаций нет и быть не может.

К нам часто приходят с бедой, с проблемой. Но я верю, что в большинстве семей все правильно, там любят и берегут детей своих и чужих.

— Что для вас значит счастливая семья? Какая она? Что нужно делать, чтобы как можно больше семей были по-настоящему счастливы?

— Мне нравится нынешнее поколение родителей, они воспитывают хороших детей. Я знаю множество семей, которые, несмотря на развод, продолжают благожелательно друг к другу относиться. Где оба родителя участвуют в воспитании ребёнка, общаются с ним.

А в целом, счастливая семья там, где слушают друг друга, где любят друг друга, где детей любят, занимаются, интересуются их чувствами, разговаривают с ними. Невнимание к своему ребенку оправдать невозможно.