Киноблог. «Каникулы строгого режима»: сказка по советскому рецепту
Маркетологи, видимо, решили воздействовать на самую массовую часть аудитории – «народ», в результате рекламной квинтэссенцией фильма стали две рожи с синяком и «фиксой». Но пришедших посмотреть на Безрукова с железным зубом ждала претензия на глубокий смысл.
Про фильм «Каникулы строгого режима» не слышал только глухой. Как всегда бывает, когда «Первый канал» перестарается с рекламной кампанией, с приближением премьеры уменьшалось желание на него идти. Маркетологи, видимо, решили воздействовать на самую массовую часть аудитории – «народ», в результате рекламной квинтэссенцией фильма стали две рожи с синяком и «фиксой». Но пришедших посмотреть на Безрукова с железным зубом ждала претензия на глубокий смысл.
Сюжет фильма «от создателей «Адмирала» слегка наивен, но динамичен. Бывший милиционер Кольцов (Дмитрий Дюжев) бежит с зоны, чтобы спастись от наездов зэков. Вынужденно он прихватывает с собой авторитета Сумрака (Сергей Безруков), таскающего за собой «общак» (миллионы, которые должен передать своим). Товарищ прячет их в лагере «с пионерским уклоном», где зэкам приходится стать воспитателями для детей из трудных семей. В итоге под воздействием Сумрака, который «взрослую зону держал», дети становятся шелковыми, а сам герой влюбляется в воспитательницу (Алена Бабенко) и тоже стремительно перевоспитывается. Затем зрителей ждет героическая схватка Сумрака с криминальными дружками, готовыми ради «общака» погубить детей, и трогательный финал, где выживший герой на зоне получает письмо и фото от ждущей его воспитательницы.
Несмотря на некоторую неправдоподобность истории, фильм может похвастаться серьезным подходом. Он снят по книге бывшего оперативника МВД Андрея Кивинова и бывшего зэка Федора Крестового (сыграл одного из заключенных). Причем снимался в действующей тюрьме в Псковской области, а для создания детского лагеря был специально выстроен городок на воде.
Впечатление от фильма остается неожиданно хорошее. Шутки в нем пусть и не взрывают зал, но достаточно умны, пошлых моментов ноль, герои играют достойно, в том числе дети, а смысл достаточно глубок, чтобы «зацепить» и «выдавить слезу», но не дойти до занудства. Параллель между детским лагерем и зоной не нова, но интересна. Обесцвеченный Дюжев довольно благороден и приятен. Безруков почти не блестит глазами, поволоченными слезой, и не напоминает Есенина и Христа. В общем, всего в этом фильме «достаточно» и «довольно», словно он сделан по беспроигрышному рецепту советского кинематографа и современной киноиндустрии.
Непонятной и, на мой взгляд, неоправданной в ленте остается только японская тема. Да-да, есть в нем и такая, я тоже удивилась. Титры стилизованы под книгу с иероглифами. Историю предваряет философское стихотворение о пчеле, летящей «дорогой цветов». И далее по ходу кино японские мотивы всплывают то в самурайской театральной постановке зэков, то в аналогичном, но уже детском, представлении. В финале Кольцов бросает фразу, что «дорогой цветов» ушел Сумрак, и, наконец, заключительные титры закрывают «японскую книгу». То ли авторы хотели вписать свое творение в вечность, подобно хокку, то ли намекали на глубокий смысл, то ли отдавали дань моде на все восточное, а может, просто своему увлечению. В любом случае, вместо японской линии фильм с тем же успехом мог быть сопровожден строками из поэзии французских вагантов или песнями американских индейцев.
Пусть кино не тянет на мировой шедевр, но «неплохим» его назвать можно. Можно назвать и «детским» – что в контексте советского кинематографа, согласитесь, комплимент. В любом случае пройти мимо него вам не дадут: если вы не придете к нему в кинотеатр, оно само придет к вам – в виде четырехсерийного фильма по телевизору.
