«БРИКС: в зеркале времен». Чем Россия и ЮАР могут быть полезны друг другу в освоении мирного атома
В пятнадцатом выпуске совместного проекта международной сети TV BRICS и ГАУГН «БРИКС: в зеркале времен», посвященном началу стратегического партнерства между Россией и Южной Африкой, Николай Щербаков, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова, рассказал, что изменилось в отношениях РФ и ЮАР за последние 30 лет.
Проект поддержан грантом Минобрнауки России в рамках федерального проекта «Популяризация науки и технологий».
Отношения между Россией и Южно-Африканской Республикой без преувеличения за последние несколько десятилетий вышли на уровень стратегического партнерства. Это подтверждает и сотрудничество в рамках БРИКС, и множество двусторонних документов о взаимодействии в различных сферах. Чем африканских абитуриентов привлекает образование в России и чем страны могут быть полезны друг другу в освоении мирного атома?
– Порядка 30 лет прошло с того момента, как рухнул режим апартеида в ЮАР. Что изменилось за это время? Расцвела ли страна? Вздохнула ли с облегчением?
– Безусловно, Южная Африка очень сильно изменилась с момента упразднения режима апартеида, которое произошло после первых нерасовых выборов в 1994 году. Времени прошло много: в ЮАР менялись президенты, происходили довольно серьезные перемены в разных областях жизни… И, наверное, лучшим подтверждением того, что эта страна действительно занимает теперь определяющее положение и на континенте, и вообще в системе международных отношений, – это то, что с Южной Африкой очень многие пытаются сейчас сотрудничать в самых разных областях.
Как правило, в сознании непосвященного человека, Южная Африка – земля золота и бриллиантов, алмазов, но это совсем не главное, что там есть, потому что это очень богатая страна. Во-первых, она очень большая. Во-вторых, в ней очень много жителей. И самые разные люди из самых разных стран находят в ЮАР для себя что-то достойное сотрудничества, развития отношений. Наша страна тоже участвует в этом процессе. Особенно с учетом того, что у нас совершенно особая история взаимоотношений, которая идет с начала ХХ века.
Последние примерно 30 лет мы, можно сказать, пожинаем плоды той, прежней истории двустороннего сотрудничества – не со страной, конечно, а с людьми Южной Африки, и это нам очень здорово помогает.
– Что изменилось в отношениях России и ЮАР за последние 30 лет? Почему мы стали стратегическими партнерами?
– Изменилось прежде всего то, что нам теперь можно общаться на государственном уровне, чего никогда не было в период существования режима апартеида. Изменилось то, что мы теперь можем использовать те накопленные знания, которых даже к концу ХХ века было не так много у нас о Южной Африке. И, наверное, еще меньше этих знаний было в Южной Африке о нашей стране. Теперь это все существенно приросло благодаря тому, что люди путешествуют, и не только туристы. Много людей едут в Южную Африку работать.
Многие южноафриканцы доезжают до России. Снег, медведи, балалайка – это представление никуда не делось, но все-таки они приезжают, потому что они (очень многие из них) напрямую знают о России от своих старших (это могут быть родители, это могут быть старшие товарищи, которые побывали в России, в Советском Союзе, учились здесь, работали здесь, жили по долгу службы). Эта память историческая сейчас срабатывает. Я думаю, что из европейских стран, хорошо знакомых в Южной Африке, мы находимся на очень хорошем месте, о нас знает действительно много народа. Плюс к этому южноафриканцы, как говорил Нельсон Мандела, стремятся теперь строить новую Южную Африку вместе.
В ЮАР множество народов, больших и малых. Им хочется чему-то еще научиться, что-то еще почерпнуть из опыта других стран. И здесь наша страна (опять-таки в силу исторических связей) и раньше многое предлагала им – как опыт, так и какой-то состоявшийся результат, – и сейчас тоже может предложить довольно многое.
– В каких сферах и областях у нас сейчас взаимодействие и сотрудничество с ЮАР?
– Это торговля, кооперация в освоении южноафриканских минеральных ресурсов, некоторые связи в транспортной сфере, потому что Южная Африка – морская держава. Напомню, что абсолютное большинство антарктических экспедиций всегда останавливаются в Южной Африке. Это последний оплот цивилизации перед броском на Юг. Так что и здесь мы сотрудничаем, но хотелось бы, конечно, гораздо большего.
– Что касается образования, действительно ли южноафриканские студенты или просто африканские студенты любят получать образование в России и почему?
– Опять мы включаем историческую память. Дело в том, что в период борьбы с апартеидом очень многие студенты из Южной Африки учились у нас в стране. И если бы я сейчас начал называть имена людей, которые сегодня руководят страной, весьма значительная их часть так или иначе учились в СССР, а некоторые даже успели поучиться уже в Российской Федерации. Они состоялись и профессионально, и по-человечески, пробившись на самый верх, – и не в последнюю очередь потому, что у них было очень хороший образовательный задел. И та сегодняшняя молодежь, которая мечтает пробиться наверх (а для очень многих образование – это единственный лифт, который может гарантировать их рост), знает, что конкурентность российского образования сегодня по-прежнему высока.
Мы вполне можем по многим направлениям, особенно в естественных науках, на равных конкурировать с самыми лучшими, самыми известными университетами мира. Они знают прекрасно, что специальность, полученная у нас в стране, – это хороший уровень и у них, в ЮАР, и вообще в Африке. И поэтому есть смысл стремиться в Российскую Федерацию сегодня, что довольно непросто, так как наиболее надежный способ учиться у нас во все времена – получение государственной стипендии, а у нас сейчас их очень мало, к сожалению.
Число стипендий для африканских студентов в целом (для всей Африки) должно быть существенно увеличено. И я думаю, что Южная Африка будет здесь в приоритете. Поэтому думаю, что государственные стипендии помогут энергичным ребятам из Южной Африки вновь стать студентами в России.
– Говоря о потенциале и взаимодействии России и ЮАР, нельзя не упомянуть энергетику, в частности освоение мирного атома. Каковы, на ваш взгляд, перспективы взаимодействия России и ЮАР в этой сфере?
– Вы знаете, перспективы всегда кажутся самыми радужными. Весь вопрос о том, как их реализовать их. Южная Африка – единственная страна континента, где уже есть атомная энергетика, работает своя – единственная на континенте, подчеркну, – атомная электростанция. В начале 2000-х велся предметный разговор о том, что хорошо бы огромный опыт и высокую конкурентоспособность «Росатома» (он назывался тогда еще не «Росатом») реализовать еще и в Южной Африке. Эти разговоры начались, и велись переговоры. Были подписаны даже некоторые промежуточные документы о намерениях, об этих перспективах, но по многим причинам проект не состоялся. Это стало довольно серьезной неудачей для обеих стран.
Но перспектива сохраняется, потому что вне зависимости от того, какая новая энергетика сейчас приходит, во всем мире меняются подходы к тому, как должна эта энергетика выглядеть, на чем базироваться. Пока по-настоящему атомной энергетике альтернативы никто не нашел. В ЮАР есть очень важная вещь: это страна с развитой промышленностью и большим спросом на выработку энергии. Плюс к этому, как в Египте, страна большая, со множеством городов, а мы знаем, что одна из очень сложных проблем для атомной энергетики – это невостребованность энергии в определенные часы. Те новые водо-водяные реакторы, которые предлагает «Росатом», позволяют эту особенность учитывать.
Южная Африка – как раз та страна, где такой объект можно было воплотить. Не имея собственных специалистов, ЮАР могла бы получить проект и дальше параллельно готовить специалистов. К тому моменту, когда он был бы завершен, они могли бы пользоваться собственными трудовыми резервами, которые уже могли на тот момент быть выучены, могли бы стажироваться на действующих станциях.
По материалам TV BRICS.
